фото показано с : perm.aif.ru

Коронавирус SARS-COV-2 – противник сильный. Заведующий отделением анестезиологии и реаниматологии МСЧ №1 Аркадий Колеватов говорит, что чем больше его узнаёт, тем больше уважает.

Коронавирус SARS-COV-2 – противник сильный. Заведующий отделением анестезиологии и реаниматологии МСЧ №1 Аркадий Колеватов говорит, что чем больше его узнаёт, тем больше уважает.Такого врага нужно встречать во всеоружии и всегда быть готовым отразить очередной удар. Аркадий Петрович и сотрудники отделения несколько месяцев находятся в красной зоне и лечат пациентов, находящихся в тяжёлом и критическом состоянии. Он говорит, что перед инфекцией все равны. И все сотрудники должны быть одинаково эффективно защищены. Поэтому перед поступлением в медсанчасть первых пациентов сотрудники реанимации тренировались почти так же, как в армии: врачи и медсёстры надевали защитные костюмы, маски, учились обращаться с пациентами, чтобы в красной зоне было легче.Аркадий Колеватов рассказал о том, как работают медики, как лечат пациентов, где отдыхают.Кабинет оставил без сожаленийМарина Медведева, «АиФ-Прикамье»: Вы сказали, что у вас порой сердце сжимается, когда видите, что ваши сотрудники входят в красную зону. Почему?Аркадий Колеватов: Потому что инфекция, с которой мы имеем дело, чрезвычайно агрессивна, малоконтролируема, непредсказуема. Отношения с ней представляют прямую угрозу жизни сотрудников. Врачи, медсёстры, санитары – люди молодые. И даже соблюдение всех мер безопасности не гарантирует абсолютной защиты от инфицирования. Они всё-таки входят в опасную зону. И это надо понимать. – На дверях в шлюз, ведущий в красную зону, висит бумага с фразой «Все инструкции написаны кровью». Это как раз для того, чтобы люди лишний раз помнили об осторожности?– Да, в том числе. И соблюдение всех мер работает – за всё время у нас не заболел ни один сотрудник, хотя все ещё может быть. У нас есть все необходимые средства защиты, процедура входа в красную зону и выхода из неё строго регламентирована. Сразу скажу, что работа в зоне всегда командная. Всегда есть сотрудники (выпускающие), которые следят за целостностью защитного костюма – не должно остаться ни одного открытого участка кожи. Поэтому даже рукава мы оборачиваем малярным скотчем. Мой кабинет превратился в часть шлюзовой системы. В это помещение сотрудники (после того как сняли защитные костюмы) выходят со смены, чтобы переодеться в чистые вещи, которые предварительно здесь положили. Кабинет свой оставил без сожалений. Помните, что сказал барон Мюнхгаузен, когда оказался в болоте? Надо выбрать: выжить или погибнуть. И что он выбрал? Взял себя за волосы – и вытянул вместе с лошадью. Это, конечно, юмор. Вот и у нас так. Вцепиться в кабинет или построить оптимальную шлюзовую систему? Для меня это не вопрос. Главное – живые и здоровые сотрудники, которые понимают, что все здесь работают на равных. Конечно, находиться в костюмах по шесть часов сложно – даже во время жары у нас был определённый дресс-код (в купальниках всё-таки не ходили). Но это важнейшая мера предосторожности. И все это понимают.Ковида без реанимации не бывает– Как вы готовились к приёму больных?– Считаю, что нам повезло больше, чем докторам из Китая и Ломбардии, которые приняли первый удар. На их опыте мы увидели, что ковида без реанимации не бывает. Мы понимали, что пациенты к нам рано или поздно поступят, и представляли, к чему готовиться. Тут нельзя суетиться, бегать. Нет ритуальных утренних обходов. Очень важен обязательный контроль друг за другом на предмет целостности средств индивидуальной защиты (СИЗ). Кстати, о СИЗах. Сначала я переживал, какие к нам поступят. Поэтому мы испытывали разные варианты. Даже купили маски для снорклинга – для них нам на 3D-принтере напечатали адаптеры для вирусно-бактериальных фильтров. Маски эти в итоге не понадобились, но штука оказалась замечательная. Как будет возможность, обязательно буду с ней плавать. Вопрос с защитой в итоге решился – нас обеспечивают очень хорошими средствами защиты. Моя гордость: все – от санитара до врача – защищены одинаково. Это важно, чтобы у людей не было ощущения неравенства. – В этом году вам поплавать, наверное, не удалось. Отпуска не было?– Какой отпуск? Отпусков у нас нет. Если из обоймы выпадет хотя бы один сотрудник, то остальным придётся работать больше, дольше и тяжелее. Важное условие – не выключать мобильную связь, даже если сотрудник в этот день отдыхает. В случае необходимости нужно в течение 10-15 минут выйти на связь.– Как долго медики находятся в отделении интенсивной терапии и где они потом отдыхают?– В красной зоне не рекомендуется работать больше шести часов, продуктивность снижается. Отработав положенное время, бригада выходит. И люди могут отдохнуть. Далеко им для этого идти не надо – мы переоборудовали отделение гастроэнтерологии в зону отдыха. Я порой называю её пионерским лагерем, потому что очень похоже: и отдохнуть можно, и поспать, и поесть. Здесь тепло и чисто. После шестичасового отдыха медики снова отправляются в красную зону – дежур­ства у нас суточные. Потом они могут отдохнуть, но бывает, что не получается – всё зависит от оперативной обстановки.Маска на подбородке, нос наружу– А сейчас она какая?– Чтобы было понятнее, скажу, что в обычное время через наше отделение проходят 60-80 пациентов в месяц, а после перепрофилирования число очень быстро перевалило за 100. Сейчас в отделении 35 пациентов. Состояние у них тяжелоё – лёгких у нас не бывает. Заметил, что среди пациентов довольно много людей с избыточной массой тела. У них и так лёгкие вентилируются хуже, а уж когда прибавляется такая опасная инфекция, как COVID, то мы получаем критическую дыхательную недостаточность. Советую таким жителям не появляться в местах массового скопления людей и использовать средства защиты. Последнее очень важно – примерно восемь из десяти пациентов нашего отделения пренебрегали масками. – Да, маски сейчас не все носят.– Маска на подбородке, нос наружу – я часто такое вижу. И хочу спросить таких людей: «Вы для кого это надели?» Если вы вышли на улицу вот так или вообще без маски, то вероятность инвазии коронавируса очень высока. Поэтому маску с носа не снимать, если есть возможность всегда обрабатывайте руки санитайзером, потому что лица вы всё равно коснётесь. Кстати, сейчас стало меньше кишечных инфекций. А знаете почему? Люди просто начали мыть руки.– Вы лечите пациентов с COVID-19. Что нового вы узнали об этом заболевании?– Информация постоянно обновляется, и подходы тоже меняются. И я, и сотрудники – все мы постоянно читаем статьи, обзоры в специальных журналах, чтобы потом донести информацию до всех. Совершенно ясно, что COVID-19 – вирус уникальный. Вспомните, как мы гриппом или ОРВИ болеем? Вечером ложимся спать, а утром просыпаемся с высокой температурой, ломотой и т. п. Через несколько дней идём на поправку. А коронавирус повреждает организм по-другому. Человек начинает болеть с малого – занемог, лёгкая температура, кашель. Кажется, что скоро пройдёт. Но настоящие проблемы начинаются к 6-8 дню заболевания. Вот тогда пациентам становится хуже. Поэтому ещё раз напоминаю, как важно соблюдать защитные меры. Да, мы всё лучше и эффективнее лечим пациентов с COVID-19. Но определённо говорить о наличии эффективных препаратов нельзя. Десять лет назад Пермь посетила эпидемия свиного гриппа. Длилась она больше полугода. В то время у нас уже был очень эффективный препарат. И это было преимуществом. А в данном случае такого лекарства пока нет. Поэтому единственный выход – соблюдать все рекомендованные меры предосторожности.

Подробнее читайте на perm.aif.ru ...

70 +